В Череповце прошло ток-шоу, посвященное строительству целлюлозного завода на Вологодчине.

Ток-шоу «Новый завод: сделать шаг вперед или остановиться?» вышло в эфире «Канала 12». Сторонники и противники строительства целлюлозного завода в Вологодской области напрямую пообщались с представителями компании «СВЕЗА». Сегодня «Речь» предлагает своим читателям печатную версию ток-шоу (публикуется в сокращении).

Евгений Мокиевский, ведущий:

— Сегодня мы собрались, чтобы обсудить проект компании «СВЕЗА» по строительству на территории Вологодской области целлюлозного завода. Пока это только проект, что не помешало ему обрасти массой слухов и домыслов, которые мы сегодня попытаемся развенчать, а факты — обсудить. Мы собрали инвесторов, экологов, журналистов, членов общественного контроля для того, чтобы все-таки разобраться в этом проекте.

Первый вопрос — инвестору. Почему вы считаете, что строительство нового завода — это шаг вперед?

Алексей Мордашов,

председатель совета директоров ЗАО «СВЕЗА»:

— Экономика Череповца и Вологодской области в целом очень зависима от металлургии и химии. Индустрии эти цикличные, и это очень заметно по ситуации в городском и областном бюджетах. Но наверное, горожане и жители области хотят водить своих детей в детский сад или иметь возможность пойти в поликлинику вне зависимости от цикла на рынке. А это означает, что бюджеты должны быть наполнены каждый год, и нам нужно больше источников благосостояния в регионе. И одна из явных и недоиспользованных возможностей — это лесной сектор.

Много говорится о том, что здорово было бы иметь какие-то «чистые» индустрии. Конечно, здорово. Но какие? Телеком в Череповце в таком масштабе, чтобы обеспечить занятость и доходы бюджета, непонятно, откуда возьмется. Компьютерные программы? Ничего этого пока не видно. А жить-то надо. Тем более мы видим, что предприятия, составляющие основу экономики Череповца, сокращают численность персонала. Мы не ждем радикальных сокращений, но мы будем повышать эффективность, значит, нужны будут новые рабочие места. Инвестиции в регион и призваны отвечать на вызовы времени.

Много говорилось о дефиците в бюджете области, о государственном долге — уже около 30 млрд рублей. Из-за этого руководство области было вынуждено пойти на такие жесткие меры, как сокращение дотаций, пособий и так далее. Если бы этот завод сегодня работал, мы бы за 10 лет налоговыми поступлениями смогли бы погасить госдолг области. Это большой и стабильный завод, причем он ожидается одним из самых эффективных в своей отрасли за счет хороших технологий и низкой стоимости факторов производства. Он должен быть устойчивым к конъюнктуре.

И я считаю, это шаг вперед. Очевидно, не любой ценой.

Общеизвестно, что Череповец и так создает большую антропогенную нагрузку на окружающую среду. Но мы уверены, что этот завод, будучи самым передовым с технологической точки зрения, может быть и самым чистым. Все наши проверки и анализы говорят о том, что мы укладываемся во все нормы предельно допустимой концентрации (ПДК) в случае его строительства. При этом нам еще предстоит сделать серьезную проверку по оценке потенциального воздействия завода на северную часть Рыбинского водохранилища и Шекснинский плес. Если и этот анализ покажет, что завод не будет опасным, то строить его, я считаю, — большой шаг вперед.

Дмитрий Чистяков:

— В защиту строительства я хотел бы сказать следующее. Я посмотрел маркетинговые исследования по продажам целлюлозы и леса-кругляка. Оказывается, мы находимся на первом месте в мире по продаже кругляка и на девятом месте по продаже целлюлозы. При этом наша доля продажи целлюлозы — всего 2 %. Почему бы России не занять более высокое место на мировом рынке?

Евгений Титов:

— Я не против, я — за строительство завода, но в другом месте. Лагерь в Рощино строили очень долго, многие годы дети наслаждались красотой этого края, и сейчас, в столь экологически сложной ситуации, добить нас, череповчан, будет неправильно. Давайте найдем другую площадку, хотя, может быть, это не будет так экономически выгодно.

Алексей Мордашов:

— Такой вопрос стоял. И было бы здорово отодвинуть завод подальше от города. Но оказалось, несмотря на огромный размер нашего Северо-Западного региона, других мест практически нет. Потому что нужна точка, где была бы «большая вода» — целлюлозные заводы потребляют много воды. Нужен доступ к инфраструктуре: чтобы вывозить готовую продукцию, завозить компоненты, нужны железная и шоссейная дороги. Нужна хорошая почва. Южнее Рощино болотистая почва. Мы продолжим изыскания, постараемся сдвинуть завод в сторону. Мы точно не будем ставить завод, если он окажется опасен для окружающей среды.

Закрытие базы «Рощино» и целлюлозный завод никак не связаны. Лагерь был просто экономически необоснован. Сколько я ни разговаривал с нашими сотрудниками, туда никто не едет. Он использовался только летом как детский лагерь. Закрыв его, мы обеспечили отдых большему количеству детей в 2014 году, чем раньше. Независимо от судьбы целлюлозного проекта мы не планировали возобновить работу рощинского лагеря.

Елена Волкова,

глава Судского поселения:

— Разноречивых мнений у нас в поселении очень много. Мне самой очень трудно далось решение в пользу строительства, потому что мой дом находится в непосредственной близости. Взвесив все за и против, борясь с собой, я четко заняла позицию за строительство: нашему поселению это выгодно и необходимо. У нас отличные дети, хорошо учатся, но им негде работать — они уезжают в Питер, в Москву. Почему они должны там применять свой интеллект? У нас есть все возможности для того, чтобы поднять Судское поселение с колен. Мы не живем, мы прозябаем, понимаете? Проблемы с ЖКХ, школы с текущими крышами... Это шанс. И услышьте меня, пожалуйста, все, кто здесь против. Мы ведь не шикуем.

Евгений Мокиевский:

— Возмущаются не только жители поселка Суда, но и череповчане. Завод-то будет не в Череповце, налоги уйдут в Череповецкий район. Какой плюс от него городу?

Юрий Кузин,

мэр Череповца:

— Если объективно, они уйдут даже не в Череповецкий район, а в Вологодскую область. Но бюджеты внутри области через механизм субсидий, субвенций очень тесно связаны. И это возможность формирования не только доходной базы регионального бюджета, но и местных бюджетов. Того же Череповецкого района, того же Судского поселения. Хотя значительная часть доходной базы в виде НДФЛ и налога на землю будет формироваться именно на территории района и поселения.

Я буквально две недели назад общался с руководством крупнейшей дерево-обрабатывающей компании. Они строят аналогичный завод в центре Финляндии, и там совершенно другая ситуация — финны приветствуют строительство завода. За последние 20 лет не было подобных инвестиций в экономику деревообработки. Там вопрос экологии не стоит на повестке совсем, потому что предприятие строится в соответствии со строгими экологическими стандартами. Но при этом есть вопросы обеспечения сырьевой базы, создания новых рабочих мест, обучения и переподготовки.

Евгений Мокиевский:

— Самый главный вопрос тех, кто против: завод будет потреблять очень много древесины, мы вырубим лес на корню. Скажите, хватит ли нам леса?

Валерий Писарев,

генеральный директор ОАО «Череповецлес»:

— Мне и родственники, и знакомые этот вопрос задают. Это точка зрения обывателя, и это нормально в силу того, что люди не информированы. Несколько цифр. Потенциал Вологодской области — больше 20 млн кубометров древесины. Это расчетная лесосека, которая позволяет безболезненно вести неистощительное лесное хозяйство. Сегодня заготавливается только 12 млн кубометров, и это практически предел, поскольку часть древесины не востребована. Около 3 млн кубометров мы вывозим за пределы области. Это как раз та балансовая древесина, которую мог бы перерабатывать целлюлозный завод. Потребление будущего завода — примерно 5 млн кубометров древесины, каждый миллион — это тысяча рабочих мест на одной только заготовке, не считая транспорт, сервис и т. д. Это стабильные рабочие места, особенно для лесных поселков, которые сегодня, к сожалению, умирают. Сегодня без развития глубокой химико-технологической переработки древесины будущего на лесозаготовке в Вологодской области нет. И еще одна цифра. Мы сегодня за бесценок продаем круглый лес, и лесозаготовителю остаются 25 евро. А с проектом «СВЕЗЫ» стоимость кубометра возрастает в четыре раза — не меньше 100 евро. Представьте разницу в налогах.

Борис Френкель,

зам. генерального директора компании «СВЕЗА»:

— Около 30 млн кубометров балансовой древесины по России остаются в лесу невостребованными. Второй момент: одним из основных рынков сбыта целлюлозы является Европа. Мы все знаем достаточно высокие требования европейцев к качеству, к экологии продукции. Фактически это означает, что завод будет вынуждать лесозаготовителей сертифицироваться, выполнять качественное лесовосстановление. Это просто необходимо, чтобы продавать продукцию в Европу.

Андрей Калугин,

член экологической комиссии:

— С древесиной вроде бы все понятно, ее хватит. Но также нам сказали, что будет около 200 тысяч тонн отходов в виде золы, и никто еще не обсуждал, куда будут их девать. И как я понимаю, раз там будет зола, значит, что-то будет сжигаться.

Борис Френкель:

— Действительно, за год образуется около 200 тысяч тонн твердых отходов. В основном зола, которая образуется при сжигании древесных отходов. Золу мы планируем захоранивать на специальном полигоне, который будет занимать всего 20 га, и этой небольшой территории хватит очень надолго. Но это только в том случае, если нам не удастся продавать ее для нужд сельского хозяйства и лесной промышленности, поскольку зола является хорошим удобрением. Это добавило бы к экономике завода дополнительный плюс.

Теперь по поводу воздуха. Это новое производство, которое будет проектироваться с нуля. И там, естественно, устанавливаются все самые современные, соответствующие российским и европейским экологическим нормам системы, которые позволяют все вредные вещества собирать, дожигать в котлах и выкидывать достаточно безобидные соединения вроде азотных, которые и так присутствуют в воздухе. Система всех агрегатов предусматривает герметичность, то есть они не сообщаются с окружающей атмосферой. Конечно, какие-то выбросы будут, но это будут безвредные вещества, которые, в общем-то, не влияют на окружающую среду.

Алексей Мордашов:

— Почему мы так уверенно говорим про целлюлозный завод? Да потому что их в мире стоит довольно много. Есть примеры заводов, которые были построены раньше, и они не оказывают негативного воздействия на окружающую среду. Люди живут около этих заводов, ловят рыбу. То есть их можно строить хорошо.

Приезжие традиционно удивляются цвету нашей воды. Поскольку леса у нас заболочены, цвет воды в водохранилище и в наших реках коричневый. Поэтому некоторые концентрации в воде уже выше предельно допустимых: по фенолам, по химически поглощаемому кислороду. В этом смысле мы будем даже немножко чистить водохранилище за счет целлюлозного завода, который станет выбрасывать воду с меньшим содержанием вредных веществ по целому ряду показателей, чем будет забирать.

Борис Френкель:

— Финские заводы используют две степени очистки. Мы, учитывая уже высокую загрязненность Рыбинского водохранилища, предусматриваем три степени очистки. По многим параметрам мы в 1,5 — 3 раза лучше, чем те рекомендации, которые дает Евросоюз.

Евгений Мокиевский:

— Алексей Александрович, и тем не менее, проведя массу исследований, вы инициировали создание общественного контроля. Зачем?

Алексей Мордашов:

— Потому что, извините за высокий стиль, нам нужно развивать институты гражданского общества. Очень хорошо, что есть люди, которые имеют другую точку зрения. И нам нужно обсуждать жизненно важные вопросы. Мы знаем, что и ошибки бывают, и халатность, и чем больше профессионального контроля за этим процессом, тем лучше. Любые проблемы с экологией сделают проект совершенно экономически неподъемным. Диалог — это инструмент общения и инструмент дополнительного контроля за нами.

Евгений Мокиевский:

— Алексей Мордашов предложил возглавить группу общественного контроля человеку, уважаемому в Череповце, — Михаилу Ставровскому. Кроме этого, он депутат Законодательного собрания и председатель комитета по экологии.

Михаил Ставровский:

— Для меня как для лесника по своей первой профессии проект, конечно, интересен. Поэтому я за. Это действительно шаг вперед, поскольку мы включаем последующую часть переработки, которая не была задействована. Этот завод несет в себе часть экологического проекта, он подбирает низкосортную древесину, и на 40 — 60 % это лиственное сырье — древесина, которая создает все проблемы, связанные с почвой, с загрязнением леса, с вредителями.

Но мы должны быть убеждены, что это безвредный проект. И я здесь лицо заинтересованное. Во-первых, потому что я возглавляю комитет по экологии, во-вторых, в конце концов, я там живу. Если завод будет построен, он будет виден из моего окна. Поэтому мне очень важно, чтоб я там и дальше мог ловить рыбу и вообще понимал, что живу в нормальных условиях. Группа будет заниматься контролем не только на стадии проектирования, но и на всех стадиях проведения государственного экологического контроля.

Дарья Спирина,

преподаватель ЧГУ:

— Большую часть информационного поля пока наполняют слухи, причем чаще всего слухи-страшилки, которые распространяются намного быстрее, чем позитивная информация. И поэтому чем больше общественных организаций будет принимать участие в обсуждении, тем быстрее общественное мнение будет меняться в иную сторону. И это мы видим буквально в последние месяцы.

Дмитрий,

представитель общества рыболовов-любителей Череповца:

— Одним из отходов будет мелкодисперсная древесина, это органические отходы. Как я понял, эти загрязнения будут аккумулироваться в определенных местах. Не окажет ли это влияния на экологию?

Борис Френкель:

— Действительно, требуются определенные параметры воды. Первое — чтобы был большой объем, второе — чтобы она не была полностью стоячей. А мы, естественно, учитываем все параметры Рыбинского водохранилища при проектировании системы защиты стоков. В частности, стоки у нас планируется осуществлять через специальную трубу протяженностью больше километра со специальными рассеивающими патрубками, благодаря которым выбросы не будут накапливаться в каком-то месте, а рассеиваться по очень большой площади. Притом по показателю ХПК (химического потребления кислорода — ред.) наш завод будет лучшим в мире: 38 мг в литре. Финские заводы обычно сбрасывают больше 100 мг.

Виктор Виноградов, городской общественный совет:

— Я скорее за, чем против. Я привык верить в планирование, в рациональность инвестиций. Но я, как член нашей экологической группы, хотел бы ответить Алексею Александровичу: надо радоваться, что металлурги сегодня думают. И тех, кто против, нужно не просто перебороть, перекричать. Нужно, чтобы они все досконально изучили, знали от и до.

Алексей Мордашов:

— Это очень хорошо, что они занимают все более активную гражданскую позицию. Люди должны знать информацию, принимать решение сами и нести за него ответственность. И это я очень приветствую. Но что вызывает у меня полное непонимание — это огульное отрицание. Когда люди не пытаются разобраться в деталях, а говорят нет — и все.

Татьяна Фигурина,

зам. руководителя областного управления Роспотребнадзора:

— Думаю, что у жителей Череповца есть вопросы не только о влиянии на экологию, но и на здоровье. Когда мы узнали, что планируется строить целлюлозный завод, мы обратились к инвестору с просьбой представить нам документы и пояснения, несмотря на то, что по действующему законодательству Роспотребнадзор никаких разрешительных документов по отводу земельных участков, по строительству и вводу в эксплуатацию предприятий не выдает. Тем не менее инвестор откликнулся. Был представлен доклад и материалы по ОВОС (оценке воздействия на окружающую среду — ред.), которые мы сейчас изучаем и готовим свои вопросы и предложения. Кроме этого, будем изучать ситуацию на предприятиях-аналогах.

Андрей Королев,

член экологической комиссии:

— Нам бы хотелось услышать заверения в том, что новый комбинат вкупе с другими предприятиями не добьет экологию Рыбинского водохранилища. Я, как представитель бизнеса, могу сказать: район теряет в капитализации только оттого, что мы услышали, что завод будет строиться. Люди перестали покупать землю, строить дома. Потому что людям неинтересно жить рядом с заводом, потому что никто не верит в наши новые технологии.

Алексей Мордашов:

— Вы говорите, целлюлозный завод имеет риск загрязнения окружающей среды. Я согласен. Но с другой стороны, мы видим примеры, когда этот риск минимизируется настолько, что становится неопасным. Мы специально так располагаем завод, просчитываем, организуем, чтобы он не ухудшал экологическую обстановку. Городское хозяйство, даже отдельный жилой дом тоже загрязняют окружающую среду. Если идти по этому пути, тогда вообще невозможно развиваться.

Евгений Мокиевский:

— Андрей Николаевич (Луценко, первый зам. губернатора Вологодской области —ред.), вы долгое время работали на «Северстали», при вашем участии строился завод в Саратовской области (ЗАО «Северсталь — Сортовой завод Балаково» — ред.). Там также было неприятие. Как удалось переломить общественное мнение?

Андрей Луценко:

— Давали правдивую информацию, рассказывали о технологии, об агрегатах. Для Балаково металлургия была фактически новой отраслью в экономике и города, и региона. Поэтому было много вопросов, причем очень абстрактных. Когда прошла информационная кампания, когда рассказали о самых современных методах очистки, очистных сооружениях и агрегатах, все успокоилось. Сегодня, насколько я знаю, завод в Балаково демонстрирует лучшие показатели по выбросам. Мне кажется, здесь похожая ситуация. Череповчане очень хорошо знают металлургию, химию, но целлюлозный завод — это абсолютно новая технология. Плюс негативный исторический шлейф, что при недостаточной информированности вызывает эмоциональное напряжение. Я думаю, инвестор сможет ответить на все вопросы, и они будут сняты.

 

Андрей Савин,
Газета "Речь", 15 декабря 2014 г.