Наш собеседник — Виталий Лобачев, возглавлявший отдел архитектуры Череповца в 70-е годы. Была ли в советское время архитектура? Как и кем принимались решения по поводу облика города, его генплана? Об этом и многом другом наш разговор.

В Череповец Виталий Иванович приехал в 1970 году. Из Белоруссии, в то время союзной республики, где работал в проектном институте «Белгоспроект». Очень хотел жить и работать в Вологде, но требовалось жилье. Виталий пришел на прием к главному архитектору области Валентину Ющенко.

Валентин Афанасьевич своего собеседника знал: встречались на совещании в Кириллове, где обсуждался новый генплан города. И Ющенко запомнил молодого архитектора, не одобрившего идею строительства ресторана на мысу напротив монастыря и отстоявшего свою позицию.

— Будет постоянно звучать современная музыка, — объяснил тот причину возражения, — и от древности, от этой атмосферы ничего не останется. По воде звук далеко разносится.

Ресторан не появился

И вот теперь Ющенко смотрел на архитектора и размышлял. Узнав о необходимости жилья, сказал:

— Тогда нужно в Череповец, там строительство идет большое. Будешь заместителем главного архитектора.

— Я же не справлюсь, не знаю эту работу, — засомневался Лобачев.

— Справишься, — сказал главный архитектор области. — Сложнее другое: Геннадий Васильевич — человек непростой.

Геннадий Панфилов, главный архитектор Череповца в то время, предложил кандидату в заместители:

— Пойдем прогуляемся.

Вышли, идут по улице.

— Как думаешь, если киоск здесь поставить?

Виталий Лобачев присмотрелся и ответил:

— Здесь неудобно. Киоск будет стоять почти на тротуаре, прохожие будут толкать покупателей.

Панфилов задал еще несколько вопросов, проверяя профессионализм архитектора, и подвел итог:

— Ладно, сработаемся.

«Пусть будет хотя бы выставочный зал»

Зам. главного архитектора готовил помимо прочего документы к заседаниям горисполкома — об отводе, изъятии земельных участков на территории города.

— Тогда начали застраивать Заречье, и все хотели участок без сноса старых зданий, а строительство — без нежилых помещений, — рассказывает Виталий Иванович. — Но в Заягорбском районе — ни одного музея! Я говорю очередному застройщику (уже и не помню, металлурги это были или кто другой): «Ведь совсем же ничего нет! Пусть будет хотя бы выставочный зал». Уговорил.

Так и построили выставочный зал на улице Юбилейной.

Пятиэтажное Заречье

Может, вы замечали: в Заречье много пятиэтажных домов. Хотя, казалось бы, к 70-м годам возвести девяти и даже двенадцатиэтажку сложности для череповецких строителей не представляло. В чем же дело? Секрет открывает Виталий Лобачев.

— В то время нам было запрещено строить за Ягорбой высотные здания: недалеко от современной улицы Олимпийской располагалась воинская часть, и наблюдать ее из окна такого дома не полагалось. Запрет касался 23 — 25-го микрорайонов. И все-таки высотки строили: использовали рельеф местности, садили дома в низину. Был и еще момент: в стране не хватало лифтов, поэтому за разрешением для каждого такого дома я ездил в Москву, в Госстрой.

«3-я улица Строителей»

Одинаковость жилых и иных зданий, строившихся в прошлом веке, быстро стала предметом анекдотов и сатирических выступлений; все помнят и фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!» — с его 3-ей улицей Строителей. Какова же была роль архитекторов?

— Да, все так и было, — соглашается Виталий Иванович. — Но хотелось, чтобы город был красивее, вот и выдумывали: дома ставили торцами друг к другу, лесенкой, книжечкой; потом стали фасады красить: удорожание небольшое, зато красивее. Сейчас любят говорить: почему не сделали так или так? Потому что права не имели. И не забывайте, что Череповец — районный центр, у него еще меньше возможностей.

Проектированием зданий, составлением генплана города занимался ЛенНИИПградостроительства, но город не всегда соглашался с предложениями. Виталий Лобачев, например, был против строительства гаражей внутри микрорайонов («И так в городе зелени мало»). Ленинградцы предложили строить подземные гаражи. Казалось бы, выход — но вентиляционные трубы будут выведены невысоко над землей, а значит, все выхлопы — во двор. Да и забить вентиляцию может кто угодно, те же ребятишки. И жители были против.

— Однажды я отвел участок под строительство подземного гаража — тут же получаю от жителей письмо: «Виталий Иванович, не делайте этого! Двор и так очень маленький». Гаражи были вынесены в район ипподрома и кладбища № 2.

Как город лишился театра, но сохранил собор

О своем профессиональном театре Череповец мечтал много лет. Тем более что до войны такой театр в маленьком городке был. И вот в середине 70-х получено наконец разрешение Госстроя на индивидуальный проект музыкально-драматического театра в Череповце. На совещании в горисполкоме главного архитектора спрашивают: «Где предлагаете строить?» — «В районе Соборной горки, в историческом центре». «Что, и церковь сносить?» — звучит взволнованный вопрос (в то время Воскресенский собор чаще называли вот так запросто: церковь). «Ни в коем случае, — ответил Лобачев. — Во Владимире и церкви, и современные здания стоят, без всякого сноса. Главное — расстояние выдержать. Театр будет ближе к парку».

На том и порешили. Виталий Лобачев уехал на трехмесячные курсы повышения квалификации.

Приезжает — мать честная! Уже вовсю идет проектирование совсем в другом месте — на спуске к реке, и сделан запрос на снос церкви, хотя отвода земли под строительство со стороны управления главного архитектора горисполкома еще не было, а глава управления уволился. Намечено заседание градостроительного совета, предстоит защита трех крупных проектов: помимо музыкально-драматического театра, поскольку предлагался снос церкви, был сделан проект детальной планировки юго-восточной части основного района; отдельно — планировка Советского проспекта (соответственно, снос исторических зданий).

Лобачев понимал: один он ничего не сможет сделать, решение примут, и Череповец лишится исторического центра. Даже главный архитектор области может оказаться бессилен. Поэтому Виталий Иванович попросил его: «Пусть приедет представитель Госстроя, дело слишком серьезное». И Госстрой направил своего представителя.

Пытался архитектор Лобачев предпринять и еще один смелый шаг: написал письмо в городскую газету «Коммунист», «чтобы поднять народ». «Но письмо не опубликовали, — говорит он. — Журналист, как я понял, советовался, но ему не разрешили. Он очень переживал».

Начался градостроительный совет. Проектировщики рассказали, как красиво все будет, церковь перестанет закрывать вид на усадьбу Гальских и Шексну, а на Советском проспекте встанут новые дома вместо двухэтажных.

Задавали вопросы, обсуждали. Но никто не решался произнести окончательное да или нет.

Виталий Лобачев задал вопрос, казавшийся ему самому беспроигрышным: «Являются ли Советский проспект, Воскресенский собор и снесенная церковь на Красноармейской площади исторически сложившимся архитектурным ансамблем?» Но борцы за новый проект не захотели признавать очевидное — ответили «нет». Лобачев задал второй вопрос: «Является ли Воскресенский собор памятником культуры хотя бы местного значения?» И вновь услышал: «Нет». «Тогда расскажите, что вам известно о соборе».

— Проектировщикам рассказать было нечего, — говорит Виталий Иванович. — Они, возможно, действительно не подозревали, что внутри собора есть фрески XVIII века, не знали его историю. А ведь Соборная площадь — это место, где предки современных череповчан во время войн собирались, чтобы решить, как защищаться. Это центр, откуда начинался город. Это история Череповца. «Что вы хотите разместить на Советском проспекте?» — спросил я проектировщиков. «Исторический музей города», — ответили они. «И повесите там фотографии церкви, зданий, которые снесли? Не смешно ли?»

Совещание закончилось, на первый взгляд, ничем: не было принято решения, сносить или нет. Представитель Госстроя сказал: «Нужно очень осторожно подойти к решению вопроса» — и изъявил желание побывать в церкви, что и сделал.

Но поскольку решение так и не озвучил, в горисполкоме Виталию Ивановичу сказали: «Бери „Волгу“ и срочно ищите со священником новое место для строительства церкви! Снесут ведь эту». («Поездили мы и сказали: не нашли».)

Неизвестность продолжалась еще долго. А потом представители горисполкома все-таки съездили в Москву. Вскоре Лобачеву сказали: «Вопрос решился положительно, церковь сносить не будут. Потому что бумаги попали на рассмотрение к Косыгину (Алексей Косыгин с 1964 по 1980 гг. — председатель Совета министров СССР — авт.), и он заявил: «Вы хотите снести церковь, а она нам приносит в три раза больше дохода, чем все предприятия города». Правда это или всего лишь легенда, никто не знает.

К слову, здание тогда было совсем не таким роскошным, как сегодня, но в своем неопубликованном письме в «Коммунист» Виталий Лобачев писал: «Я уверен, что дождусь, когда позолотят купола». Не ошибся.

Парк вместо нового цеха

В 1977-м Череповец праздновал свое 200-летие (в 1777 году указом Екатерины II ему был присвоен статус города). Готовиться начали задолго.

— Подошел ко мне заместитель председателя горисполкома Николай Васильевич Ератин, — рассказывает Виталий Лобачев, — и говорит: «Ты нам помоги что-нибудь дельное построить к юбилею!» «Да я рад бы, но негде сунуть, все застроено, — отвечаю. — Правда, парк можно разбить по Леднева —

Краснодонцев...» «Давай!» — обрадовался Николай Васильевич. «Но будут сложности».

А сложности были такого рода. Чуть дальше намеченного для парка места располагался завод силикатного кирпича, и его директор намеревался строить цех обжига извести. Лобачев был категорически против:

— Производство очень вредное, выделяет угарный газ, жить рядом практически невозможно. Кроме того, такое же производство нужно было и металлургам, и химикам — вот и открывали бы отдельно, подальше от города.

Но директор завода наседал: мол, есть же зеленая зона вдоль улицы Леднева, вполне достаточно.

— Спрашиваю его: «Ты сам-то где живешь?» — «На Краснодонцев». — «Пойдем в гости». Пришли, осмотрелся я и спрашиваю: «Когда окна на улицу открываешь, нравится?» — «Иногда нет». — «А ведь еще цех этот не работает». А он знаете что отвечает? «Так я уеду!»

Председателем горисполкома в то время, до 1975 года, был Алексей Савонов. Вызвал как-то, спрашивает: «Почему разрешение на строительство цеха обжига извести не даешь?» Лобачев объяснил. «Так ты откажи!»

— А как откажешь? Формально-то есть зеленая зона. Но нас еще в институте учили (а я окончил Ленинградский инженерно-строительный институт, градостроительный факультет): нельзя окружать город вредными производствами!

И Лобачев придумал: построить парочку общежитий на улице Краснодонцев, в самом конце зеленой зоны. Теперь ухудшать экологическую обстановку было уже нельзя, цех не возвели.

А Николаю Ератину он сказал:

— Вот тебе площадка, действуй!

Так появился парк, которому дали имя 200-летия Череповца.

P. S. С каждым крупным строительным объектом связана какая-нибудь история — забавная или сложная. Борьба мнений и интересов. Иногда известная многим, иногда почти никому. Сегодня «Речь» немного рассказала читателям об этом.

Ирина Ромина,
Газета "Речь", 30 марта 2016 г.