6 июня 2008 г. исполнилось 209 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина, чей гений уже почти два столетия питает русские души во всём мире. Не зарастает к нему народная тропа. Все новые и новые поколения исследователей творчества великого Поэта с пристрастием вчитываются в его заветные строки, но нечасто им удаётся подметить нечто, прежде ускользавшее от внимания читателей.

В основу приведённого далее материала положены исследования современного ревнителя пушкинского творчества В. М. Лобова, посвящённые вопросу приобщения А. С. Пушкина к тайным образам русской культуры. Принято считать, что это сделала няня Арина Родионовна, рассказывая юному Саше Пушкину замечательные русские народные сказки. Однако их в детстве слушали многие. Каким же образом ключи от тайных образов русского языка оказались именно в надёжных руках А. С. Пушкина?

А. С. Пушкин уже учился в Лицее, когда 7 мая 1812 г. произошла его «давно предвиденная встреча» с волхвом Финном * («Руслан и Людмила»).

Гуляя по дорожкам Царскосельского парка, 13-летний отрок встретил старца-волхва, который рассказал ему много интересного об истории России, о тайных законах природы и общества, о чём Пушкин написал в «Руслане и Людмиле»:

Но слушай, в родине моей
Среди пустынных рыбарей**
Наука дивная таится…

В другом стихе он ещё более уточнил:

Ещё в ребячестве бессмысленно лукавом
Бродил в Лицейском парке величавом,
Следя лишь за природою одной,
Я встретил старика с плешивой головой
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой.

Именно о таких редчайших встречах-посвящениях написано в Библии:

«Сам Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устойчиво мира и действие стихий, начало конец и середину времён, смены поворотов и перемены времён, круги годов и положение звёзд. Познал я всё, и сокровенное и явное, ибо научила меня премудрость, художница всего. Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия, и образ благости Его. Она – одна, но может всё, и, пребывая в самой себе, всё обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божьих и пророков;… Я полюбил её и взыскал от юности моей, и пожелал взять её в невесту себе, и стал любителем красоты её.

Если кто любит праведность, – плоды её суть добродетели: она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству, полезнее которых ничего нет для людей в жизни. Если кто желает большой опытности, мудрость знает давно прошедшее и угадывает будущее, знает тонкости слов и разрешение загадок, предузнаёт знамения и чудеса и последствия лет и времён. Посему я рассудил принять её в сожитие с собою***, зная, что она будет мне советницею на доброе и утешеньем в заботе и в печали.

Через неё (премудрость) я буду иметь славу в народе и честь перед старейшинами, будучи юношею; Чрез неё я достигну бессмертия и оставлю вечную память будущим после меня. Я буду управлять народами, и племена покорятся мне».

(«Книга премудрости Соломона» гл.7,8)

«Так я, по горсти бедной принося
Привычну дань мою сюда в подвал,
Вознёс мой холм – и с высоты его
Могу взирать на всё, что мне подвластно.
Что не подвластно мне? Как некий Демон
Отселе править миром я могу…»

Этот-то старик-волхв, прообраз Финна, возможно, и передал отроку необходимые книги и «Сафьянную тетрадь», которые в короткий срок вознесли образное мировоззрение юноши Пушкина на небывалые высоты, и сказал известные слова: «Я сделаю вас ловцами человеков», о чём Пушкин вспомнит в 1836 г.:

«Невод рыбак расстилал по брегу студёного моря;
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям!»

(«Отрок» 1836)

Тайные книги он спрятал и доставал их по ночам, когда все уже спали. С этих пор он стал узнавать настоящую цену книгам, на которые потратил за всю жизнь много времени и денег. Об этом он и писал:

Кладбище обрели
На самой нижней полке
Все школьнически толки,
Лежащие в пыли,
Визгова сочиненья,
Глупона псалмопенья,
Известные творенья
Увы! Одним мышам.
Мир вечный и забвенье
И прозе и стихам!
Но ими ограждённу
(Ты должен это знать)
Я спрятал потаённо
Сафьянную тетрадь.
Сей свиток драгоценный,
Веками сбереженный,
От члена русских сил…
Я даром получил.
Ты, кажется, в сомненье…
Нетрудно отгадать;
Так, это сочиненья,
Презревшие печать.

(«Городок (К ***)» 1815)

Кто же этот член русских сил? Это волхв-учёный, посвященный в глубокие знания ритмов Природы и Общества, получивший их в свою очередь от такого же учёного-волхва как эстафету. По мере наступления «европейской цивилизации» русские учёные-волхвы оттеснялись на Север к своим собратьям-волхвам. В Европе свирепствовала инквизиция, учёных объявляли еретиками, их самих и их книги сжигали и изгоняли. Нужно ли добавлять, что ни о каком печатании и публикации хранимых ими «сафьянных тетрадей» не могло быть и речи? Каста хранителей времени волхвов никогда и не нуждалась в этом, т.к. владела и владеет более совершенными механизмами сохранения и передачи информации, нежели печать.

На севере диком, в болотах Финляндии, и жили такие никому не ведомые учёные. Всю жизнь проводили они в наблюдениях, размышлениях и расчётах. Когда пришло время рождения пророка на Руси, они переместились поближе к Москве и узнали его в кудрявом подвижном светлом дворянчике Пушкине. Дождавшись 1813 года, – начальной поры созревания в нем образного и научного мышления, – они и встретились с ним.

С этого момента Пушкин начал постигать «дивную науку» о циклических процессах в природе и обществе, советуясь с волхвами, споря с ними, сравнивая историю Европы и России. Возможно, в юношеской наивности он предлагал им поговорить с Александром I о назначении их тайными советниками при дворе, и именно они отвечали ему словами, которые он вложит позже в уста вещего старика:

Волхвы не боятся могучих владык,
И княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.

(«Песнь о вещем Олеге», 1822)

Александр Сергеевич напишет о своей радости открытия законов развития природы и общества в стихотворении «К Наталье» (1813). В нём он выразит восторг и любовь к новой для него науке и своё решение стать служителем этого священного тайного знания в словах: «Знай, Наталья, я монах!». Пушкин в свои 14 лет (золотое сечение всей его жизни в 38 лет) так и записал в дневнике о своих открытиях: «1813. Лицей. Открытие».

____________

* Волхв Финн, герой поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». Пожалуй, впервые после Библии, волхвы становятся героями литературного повествования. Жреческая каста волхвов специализируется на хранении времени, т. е. ведении летосчисления. Особенно это касается больших промежутков времени, таких как космическая эпоха, галактические сутки (Сварожий Круг), галактический год. Волхвы также хранят тайные знания «воли небес», касающиеся особенностей, присущих каждой эпохе, времени галактических суток, сезону галактического года. Волхвам ведомы и сокровенные тайны происхождения нашей Вселенной, недоступные научному методу.
** Среди пустынных рыбарей… пустынные рыбари - это не рыбаки на пустынных берегах, это обитатели отшельнических пустынь, современники эпохи Рыб по библейскому летосчислению (148 г. до н. э. – 2012 г. н. э.). Традиция называть современников какой-либо эпохи названием самой эпохи существует давно. Например, в Евангелии от Матфея [62], читаем: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Почему именно к овцам, а не к козам или коровам? Потому что Овен – название эпохи, предшествующей эпохе Рыб. Эпоха Рыб уже наступила, а люди всё ещё продолжали жить понятиями уже прошедшей эпохи Овна. В этом смысле они овцы, т. е. современники эпохи Овна, или времён овных. Впоследствии понимание этого обстоятельства было утрачено и «времена овные» превратились во «времена оные». О науке дивной, хранящейся среди пустынных рыбарей, см. дальше в тексте.
*** Не в образе ли загадочной Натальи прячется эта премудрость в стихотворении юного Пушкина «К Наталье» (1813) – «В первый раз ещё, стыжуся, В женски прелести влюблён. Целый день, как не верчуся, Лишь тобою занят я; Ночь придёт – и лишь тебя вижу я в пустом мечтаньи… Я один в беседке с нею, Вижу… девственну лилею, Трепещу, томлюсь, немею… И проснулся…»? Поэтическая традиция давно сопоставляет состояние непосвященного ума со сном, а посвящение – с пробуждением. Это относится как к отдельным людям, так и к целым народам. Вспомните «Спящую красавицу», «Руслана и Людмилу»…

Материал подготовила Кондакова С. П.

Интернет-портал "Наш Череповец"