— Началось все почти случайно: я залез в Интернет и увидел там фото своего деда, Василия Михайловича. Он о себе рассказывал мало. Я помнил, что он был очень добрым человеком. Держал пасеку, учил меня читать, собирать травы. Лес был рядом с его домом — сосны, пихты... Я в 12 лет мог уже один пойти на два дня в лес.

И вот оказалось, что еще до революции он был одним из основателей школы в Лениногорске. В Первую мировую воевал, получил звание поручика; в 1917-м вернулся в школу, потом снова воевал — в Красной Армии. Был репрессирован. После лагерей отправлен на поселение в Златоуст. Я запросил архивное дело, все подтвердилось; нашел фотографии (самая старая — 1913 года). Сын спрашивал: «А кто это?». Мне и самому было интересно.

Вспомнилось — когда я окончил военное училище в Челябинске, дед сказал: «Ну вот, ты тоже стал офицером». Я не понял — почему тоже? А он показал мне снимок, где он в форме поручика. За это, как я узнал потом, и был арестован в 1931-м. Его отец, мой прадед Михаил, сразу после ареста сына умер... А деда приговорили к расстрелу, но прокурор республики заменил расстрел на десять лет лагерей — за недостаточностью доказательств. Дед никогда не рассказывал об этом, и в семье тоже молчали: такое было время.

Историю нашей семьи писал и двоюродный брат отца, Дмитрий Тимофеевич Жандаров, живший в Челябинске. Но он умер, сын его уехал, записей нет. А так хотелось бы их отыскать!

После смерти моего отца в Златоусте остались 18 мешков разных бумаг, документов; я их все привез, разбирал месяца три. Отец на пенсии был председателем совета ветеранов 97-й отдельной стрелковой бригады, с которой прошел Великую Отечественную. Собирал воспоминания однополчан о том времени, фото. Это бесценные документы! Часть их отец передал в музей школы (музей носит теперь его имя), в краеведческий музей. Но много и осталось. И я мечтаю написать еще одну книгу, на основе этих воспоминаний: чтобы люди знали, какими были их деды, прадеды, отстоявшие для нас мир. Я поразился, что 18 — 20-летние пацаны совсем не знали страха. В самые трудные моменты у них было одно желание: победить!

Во время боя под Харьковом в орудие, из которого стрелял мой отец, попал снаряд. Почти весь расчет был убит, а он попал в плен. Был в лагерях в Румынии, Франции — бежал, сражался во французском Сопротивлении (сохранилась его переписка с бывшими сослуживцами, дневники). После войны, как бывший военнопленный, попал в фильтрационный лагерь, но ему повезло: офицер из его роты видел, как снаряд угодил в орудие, как всех положило, подтвердил, и отец смог вернуться домой.

Писем он не писал: это было опасно для семьи. Родители получили похоронку, и, когда он, приехав ночью, постучал в дверь, бабушка его не пустила: времена были тревожные, под видом фронтовиков в дома врывались бандиты. Так и ждал на ступеньках до утра...

Меня радует, что мой семилетний сын тоже интересуется историей семьи, гордится, что у него такие смелые предки. Расспрашивает, разглядывая фотографии: «А это кто? А что он делал? А как фашистов бил?» Изумляется подвигам своего деда: он, когда орудие окружили, вел огонь, хотя руки были пробиты пулями. «А ты бы так смог? — допытывается он у меня. И задумывается: — А я?» Это очень важные вопросы и для меня, и для него.

Ирина Ромина,
Газета "Речь", 17 декабря 2014 г.