Директор череповецкой школы № 8 (в народе — инициативной) — одна из немногих в России, кто мог бы с полным правом написать руководство «Как открыть школу своей мечты». «Речь» побеседовала с самым ярким школьным директором области.

В начале 90-х годов прошлого века, когда большинство активных сограждан открывали магазины, банки или, визжа молнией, челночные баулы, Ирина Рычкова с единомышленниками открывала школу, которую до сих пор и возглавляет. «Создавали даже не с нуля, а с минуса», — говорит она. Более чем за 20 лет директорства Ирину Альбертовну и ее школу не раз отмечали на местном уровне; последним на сегодняшний день достижением стало включение Ирины Альбертовны в тридцатку финалистов Всероссийского конкурса «Директор школы-2011». Корреспондент «Речи» побывал в директорском кабинете школы № 8 и расспросил его хозяйку о том, что роднит ее учеников с «Роллс-Ройсами» и зачем в школу время от времени приходят бритые юноши и невесты в белых платьях. А также о том, как разговор с сыном-третьеклассником про кровеносную систему натолкнул Ирину Альбертовну на мысль о необходимости перемен в системе образования.

«Я выросла в школе»

Говорят, учитель — это призвание. Когда вы ощутили тягу к этой профессии?

— Я думаю, что другого пути у меня не было. Моя мама — заслуженный учитель СССР, всю жизнь отработала в школе, а свою трудовую биографию начинала в школе № 8, которую я сейчас возглавляю. Правда, тогда школа располагалась на площади Строителей, но все равно судьба причудливо распорядилась. Я в буквальном смысле выросла в школе — на последней парте в классе, где мама вела уроки. Мало того, у меня даже был шанс родиться в школе. Беременные работали тогда буквально до последнего дня перед родами, и мама на девятом месяце еще преподавала. У меня даже сомнений не было относительно выбора специальности. Хотя мама была против моего поступления в пединститут. Говорила: посмотри на меня, на эти бесконечные тетрадки...

Значит, вы избежали стресса первоклассника, который многим запоминается на всю жизнь?

— Естественно. В первый класс я пришла как в дом родной. А по поводу стресса... Мы в школе стараемся сделать все, чтобы первая встреча со школой не оборачивалась психологической травмой. Первоклашек с родителями приглашаем в школу заранее, проводим экскурсии, знакомим с их будущими учителями, с классами. Даже специальный курс занятий «Введение в школьную жизнь» у нас предусмотрен.

Как готовили себя к будущей профессии?

— Работала в пионерских лагерях вместе с мамой. Она воспитатель, я вожатая. Я с 14 лет по лагерям (смеется). Колоссальный опыт общения с детьми. В старших классах я была секретарем комсомольской организации. Пришлось много заниматься организационной работой, взаимодействовать с ровесниками и старшими, учителями и администрацией.

От Альтаирска до Арзубихи

Помните свой первый урок в качестве учителя?

— Окончив череповецкий пединститут с отличием, я не восприняла всерьез предложение о поступлении в аспирантуру и уехала в Харовский район. Дело в том, что я тогда состояла в институтской компании, которая мечтала о строительстве города будущего в Сибири — молодого, работящего, интересного, с новыми отношениями между людьми. Даже название было придумано — Альтаирск. Я слабо верила в перспективу этих замыслов, но моя ближайшая подруга была очень увлечена этой деятельностью, и я с ней за компанию примкнула к этой группе. Когда нас стали распределять после окончания института, мы с подругой взяли карту области и стали искать город, который бы стоял на железной дороге, чтобы в случае, если нас вызовут строить Альтаирск, мы могли бы уехать. В Харовске, который мы выбрали, нас сразу разделили. Я попала в поселок Арзубиха. Он отстоял на 33 километра от Харовска, но преодолевалось это расстояние едва ли не сутки, потому что дороги не было никакой плюс река с переправой. За год, пока я там работала, идея с Альтаирском у моих друзей почти потухла.

Но железной-то дорогой вы воспользовались? Не зря же выбирали.

— Да, я вернулась в Череповец и поступила в аспирантуру. Учеба совпала с рождением первого сына, а тут еще мужа забрали в армию. Когда повестка пришла, мы посовещались и решили, что лучше ему идти служить сразу, пока у меня самое начало занятий. Требовалось согласие жены. Пишу: «Я, такая-то такая-то, прошу призвать в ряды Советской армии моего мужа...» Военком прочитал и говорит: «Чем насолил жене? Иди вымаливай прощение». Не забрали. А через год у меня все закрутилось, надо кандидатскую диссертацию заканчивать, защиту готовить, ребенок годовалый. Я снова пишу: «Я, такая-то такая-то, категорически возражаю против призыва в ряды Советской армии моего мужа...» Военком: «Вот теперь все нормально, иди служи». Так и жила на 100 рублей аспирантской стипендии и 17 рублей, которые платили за мужа, распределяя время между ребенком, подработкой техничкой и парцеллированными конструкциями в коммуникативно-семантическом аспекте. Диссертацию я писала по лингвистике и, несмотря на все сложности, защитила ее.

Школа с человеческим лицом

Многим 90-е годы вспоминаются своей лихостью и развалом, а для вас они стали временем строительства и становления инновационной школы № 8. Что заставило вас вместо раздумий, куда вложить ваучер, задуматься, что вложить в детские головы?

— Получилось так. На дворе стоял 1990 год, я работала в пединституте. В январском номере газеты «Коммунист» было опубликовано письмо юриста Галины Лариной о том, что наши школы не учитывают особенности ребенка и не дают того образования, которого сегодня ждут родители. Делался вывод: если у государства нет средств на перемены, почему бы родителям не вложить свои деньги в будущее своих детей и не сделать школу платной. Я с интересом прочитала это письмо. Спустя неделю газета опубликовала подборку откликов на письмо — их было очень много, целый разворот. И была приписка: предлагаем заинтересовавшимся читателям собраться там-то и тогда-то. Я пошла. Из той встречи школа и родилась. Составился инициативный комитет (потому-то и школу стали называть инициативной), и буквально через полгода школа открылась. Время было такое. Лозунг «Берите инициативы столько, сколько сможете» был не просто лозунгом.

А вам не нравилась существующая школа? А как же вышепроизнесенный тезис «школа — дом родной»?

— Меня тогда сильно беспокоило отношение старшего сына-третьеклассника к школе. Один эпизод особо запал в память. Саша готовил домашнее задание по природоведению — заучивал из учебника параграф про различные системы человеческого организма: кровеносную, нервную, пищеварительную. И по его лицу было видно, что ему это занятие не по душе. Мы стали беседовать. Я постаралась объяснить попроще: дескать, системы хотя и работают в одном организме, выполняют разные функции. Например, выпитый стакан насыщенного витаминами морковного сока, попав в пищеварительную систему, принесет человеку пользу. А если закачать его в кровеносную — вред. Саша выслушал меня с явным интересом. «Вот и расскажи это такими же словами завтра на уроке», — предлагаю я. И вижу его испуганные глаза. «Нельзя отвечать того, чего не написано в учебнике», — говорит сын. Мне от этого стало очень грустно, это заставило о многом задуматься.

Сегодня в вашей школе на уроках отвечают не по учебнику?

— Учебник важен, но ребенок должен уметь думать самостоятельно и излагать свои мысли. Мы работаем по развивающей системе Эльконина — Давыдова, согласно которой знания должны даваться не в готовом виде, а путем наблюдений, обсуждений, сопоставлений... Урок строится как дискуссия. Главная идея школы — обучение в индивидуальном режиме, мы идем от ребенка, его потребностей и возможностей. Название — школа с человеческим лицом — как-то само собой придумалось. Почему она такая маленькая? Потому что мы считаем, что школа не должна быть конвейером по выпуску оптом, и каждый ребенок у нас на виду. Мне вспоминается визит к директору сталепрокатного завода Борису Мичурину в начале 90-х годов. Школе тогда требовался срочный ремонт, и мы просили о помощи там, где это было возможно. Он меня выслушал и пригласил для обсуждения на оперативку начальников цехов, предупредив — за столом будут сидеть технари, а потому и объяснять надо соответствующим языком. Я привела такое сравнение: есть конвейер по сборке автомобилей, а есть завод «Роллс-Ройс» с ручной сборкой, где производство и установка каждой детали под наблюдением и персональной ответственностью. Видимо, заводчане поняли и прониклись, потому что серьезно помогли нам. Не деньгами, но стройматериалами, что было тогда еще весомее.

Прошло достаточно времени, чтобы оценить результаты вашей работы и понять, стоила ли игра свеч. Ваши выпускники — кто они?

— Если оценивать по формальным критериям, я бы могла привести цифры, в какие вузы поступают наши выпускники, как оканчивают их и кем работают. Поверьте, мне есть кем и чем похвастаться. Но дело не в этом. Точнее, не только в этом. Большинство ребят состоялись в человеческом плане — общительные, доброжелательные, с подвижным умом. Школу свою искренне любят, не забывают нас: уходит бывший ученик в армию — обязательно придет покажет побритую голову. Часто в школу приезжают свадьбы наших выпускников. Любимое развлечение девчонок младших классов — прикоснуться к свадебному наряду невесты.

Кабинет директора

Кадры решают все не только в образовании. Учителей набирали по кастингу?

— Кастинг было проводить не из кого. Как такового отбора поначалу вообще не было, принимали всех желающих. Педагоги шли к нам не очень охотно: школа находилась в подвешенном состоянии, и непонятно было, как долго она проработает. Не помог даже ложный слух о сумасшедших зарплатах в нашей школе, который тогда прошел по городу, но большинство в это не верило. Сначала-то мы действительно хотели устраивать среди учителей конкурс, принимать лишь тех, кто разделяет наши представления об образовании. Но не то что конкурса не было — штат не могли набрать. Бывали ситуации, когда вечером мы сидели с завучем и решали, кто завтра встанет к учительскому столу. В безвыходных ситуациях я просила свою маму прийти и провести урок. В итоге искомый педагогический коллектив все же сложился, но это происходило постепенно — единомышленники оставались, остальные уходили. Естественный отбор своего рода.

Для моего поколения директор школы не столько уважаемая и авторитетная должность, сколько пугающая. Из школьного детства помнятся мурашки, пробегающие от угрозы учителя: «Сейчас отведу тебя к директору». А ваши ученики боятся таких приводов?

— У нас тоже вызывают к директору, и далеко не всегда для поздравлений и наград. С учениками я разговариваю по-разному, поскольку по разным причинам дети ведут себя плохо. Некоторые — из-за обыкновенной распущенности и незнания элементарных правил поведения. Здесь приходится говорить о том, что такое хорошо и что такое плохо. Иногда даже повысить голос, чтобы проняло, чего я очень не люблю — криком проблема ликвидируется быстро, но ненадолго. Чаще всего причина не в распущенности. Ребенок балуется и хамит, потому что не видит другой возможности выплеснуть свои переживания, он не умеет выражать недовольство, не умеет защищать свои права. С такими учениками я строю беседу иначе. Говорим о том, как отстаивать свои интересы, чтобы это не было оскорбительным для окружающих. Что касается образа внушающего ужас директора, я к нему не стремлюсь. Страх — непродуктивное состояние, при котором человек не может творить, высказывать свои мысли, в конце концов, быть свободным.

«Мы не кляузники»

Другой формой мотивации ученика считается апеллирование к его родителям — тут и классический вызов их в школу, и размашистые записи в дневнике красной пастой «Плевался на уроке». Школа между строк как будто говорит родителям: мы сами наказывать не имеем права, но даем вам повод выпороть чадо, лишить его подарка, оставить без сладкого и так далее. Как строятся взаимоотношения с родителями в инициативной школе?

— Конечно, мы бы хотели, чтобы родители были нашими соратниками. У нас общий интерес — общие дети. Если в школе ребенка будут учить одному, а дома другому, он перестанет слушать и тех и других. К сожалению, не всегда и не во всем удается прийти к взаимопониманию. Многие родители требуют от нас строгости и просят регулярно сообщать о ребенке плохие новости: что он сделал не так и где провинился? В этом аспекте мы с педагогами стараемся занимать следующую принципиальную позицию: мы не кляузники. Мы стараемся по минимуму доводить до сведения родителей проступки детей. Почему? Во-первых, это не добавляет любви и спокойствия в семью. И кому будет лучше, если ученик придет в школу раздраженным от домашнего наказания и обиженным на нас за то, что накляузничали? Во-вторых, каждый человек имеет право на ошибку, а ребенок вдвойне. Он только вступает в жизнь и всему учится. Это все равно что ругать малыша, который делает первые шаги, за неуклюжесть и частые падения. Другое дело, что ошибку ребенка нельзя оставлять без внимания — лучше всего объяснить, почему он не прав и как следовало поступить в этой ситуации.

В свое время мы с остервенением избавились от школьной формы. А сегодняшние школьники с завистью смотрят западные сериалы, в которых учащиеся престижных колледжей ходят в одинаковых пиджаках и платьях. Как полагаете, школьная форма может вернуться?

— Может и, наверное, вернется, когда сегодняшние школьники, о которых вы говорите, сами станут родителями. Сегодня этого возврата не хотят их папы и мамы, которые сохранили неприязнь к коричневым платьям с фартуками и синим пиджакам. И, наверное, этому есть причины. Я помню, как нам, мамам первоклассников, на первом собрании битый час перечисляли, какого цвета должна быть рубашка и какой формы пенал. Другая рубашка и другой пенал, таким образом, классифицировались как нарушения. Между тем у формы множество плюсов. Она дисциплинирует, сближает. Не случайно в тех организациях, где стремятся к корпоративному духу и общности интересов, вводят форменную одежду. Определенные сдвиги в этом направлении в нашей школе есть уже сейчас. Последние пару лет мы находим общий язык с родителями, которые соглашаются, что, по крайней мере, в начальных классах у детей должна быть единая форма. Впрочем, это не категорично, и ребенок может приходить в том, в чем хочет. Главное, чтобы одежда была чистой и опрятной. Спортивный костюм, кроме как на уроках физкультуры, у нас не приветствуется.

Одним из достижений постсоветского общества считается превращение хамоватого крикливого продавца в улыбчивого и предупредительного. Между тем за образом учителя и по сей день сохранились такие черты, как раздражительность, нервность и своего рода «вежливая грубость»... Можно ли от них избавиться или без этих качеств педагогу не состояться?

— Учитель — сжигающая профессия, это правда. Ученики могут ранить в самое сердце, и чем больше ты открываешься перед ними, тем глубже может быть рана. На мой взгляд, некоторые изменения к лучшему произошли, и учителя стали спокойнее. Причин множество, но одна из главных — в изменении самой системы взаимоотношений учитель — ученик. Когда они общаются как человек с человеком, а не как генерал с рядовым, когда учителю не нужно держать дистанцию и вставать в стойку контролера, усилий тратится меньше и нервное напряжение ниже. Ключ в этом.

Сергей Виноградов,
Газета "Речь", 19 декабря 2011 г.