Автоинспектор Рюрик Катяшичев. Это имя лет 30 — 40 назад было на слуху у жителей не только Череповца, но и ближайших районов. Сослуживцы, отмечая в нем некую странность, относились к коллеге с настороженным уважением, городские чиновники не скрывали враждебности, а шоферская братва произносила фамилию «Катяшичев» с откровенной неприязнью и страхом.

«Как нюхом чует!..»

Я впервые услышал о «вредном гаишнике» из разговора леспромхозовских шоферов в придорожной чайной деревни Ерга. В ту снежную, метельную зиму мы пробивались из Белозерска в Череповец на лесовозе. Мы — это здоровенный квадратный водитель, мужчина, которого водитель называл «начальничек», и я в качестве пассажира. «Матерого шоферюгу» в Белозерске называли Саша Бочка. Пил он по-черному. Приезжая после трудового дня на территорию мастерских, останавливался и, открыв дверцу, трупом вываливался из кабины. Кличка Саша Бочка приклеилась к нему после рабочего собрания, где на вопрос председателя месткома: «Сколько вчера выпил?» — этот бугай после долгой паузы громко выдохнул: «Ушат!»

В чайной Саша перед щами и гуляшом принял на грудь стакан «ерша» (водки с пивом). Его «начальничек», заметив мое изумление, прокомментировал: «Это ему как слону дробина».

Шофер, сидевший за соседним столом, отреагировал по-своему.

— А я вот рисковать не буду, — заговорил он громко. — Там этот «Котяра Гадяшичев» в аккурат зацепит. Меня уже два раза цеплял. Как по закону подлости: трезвый — пролетаю, а чуть поддатый — стоп машина! Как нюхом чует!..

Уже на подъезде к городу «начальничек» мне пояснил, что инспектор Катяшичев — мужик гнилой и занудистый, в общем, принципиальный. Его пост ГАИ находится на Красноармейской площади, и попасть к нему на крючок — девяносто девять шансов из ста.

Обличитель, фронтовик, знаток поэзии

Фамилия «Катяшичев» нередко появлялась в качестве авторской подписи под фельетонами в городской газете «Коммунист»: Рюрик Кузьмич бескомпромиссно обличал отдельных местных чиновников. Когда я читал его фельетоны, мне не терпелось увидеть «вживую» их автора...

И вдруг — слух о загадочном убийстве «зловредного гаишника». Но оказалось, что убили не Рюрика Катяшичева, а его младшего брата, внешне очень похожего на старшего. Подкараулили, завели в строящийся дом и... перепутали с братом? Многие обыватели тогда злословили по этому поводу.

А Рюрик Катяшичев прожил долгую жизнь, умер в возрасте 80 лет. Так мне и не довелось познакомиться с ним лично. А вот моей жене, бывшей учительнице литературы, повезло. Она пригласила Рюрика Кузьмича провести беседу в своем классе о Великой Отечественной войне. И он не отказался. «Какие у вас дисциплинированные ученики», — похвалил тогда бывший фронтовик классного руководителя. «Просто вы интересно и увлеченно рассказывали», — ответила учительница. На вопрос одного из ребят, не страшно ли было на войне, инспектор ответил стихами поэтессы-фронтовички Юлии Друниной: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне...» И тут же на память читал стихи любимых вологодских поэтов-фронтовиков. «Какая эрудиция, — восхищалась тогда учительница. — Милиционер и любитель поэзии...»

Малость «припудренный»

Мне всегда хотелось побольше узнать об этом человеке. И вот недавно судьба свела меня с бывшим сослуживцем Рюрика Кузьмича подполковником в отставке А.В.Синевым. Александр Васильевич в свои 84 года еще и трудится все лето на своей загородной даче. Оказалось, что мы уже много лет ездим с ним на одном автобусе на свои «фазенды».

«Рюрика я знал давно, где-то с пятидесятого года, — начал свой рассказ бывший инспектор ГАИ в салоне автобуса. — Не знаю, какое у него образование, он был «вечный старшина», а я начинал лейтенантом после окончания высшего милицейского училища. Его карьерному росту, как мне кажется, мешали сверхчестность, дотошность и... занудство. Хотя многие называли эту черту принципиальностью, обостренным чувством долга. Тем людям, с которыми он близко общался, Рюрик казался человеком не от мира сего, малость «припудренным». Меня поражала всегда его неистовая одержимость в поисках злостных неплательщиков штрафов. Он фанатично искал и находил бывших нарушителей правил дорожного движения, особенно пешеходов из молодежи, которые, не имея при себе документов, давали «занудному» гаишнику липовые адреса. Или, например, одно время был закон, по которому клиент, отметившийся три раза в вытрезвителе, автоматически приобретал статус «алкаша» и лишался права управления автомобилем. Так вот, Кузьмич скрупулезно копался в бумагах вытрезвителя, выявлял частых посетителей. «И зачем тебе это надо? — спрашивали коллеги. — Занимаешься не своим делом». «Как это не своим? — удивлялся Кузьмич. — Да это же потенциальные преступники! Сегодня они наедут на вашего ребенка, а завтра сшибут и изуродуют ваших родителей».

Нетерпимость

Откуда у него была такая нетерпимость к пьянству и лжи, Александр Васильевич понял, побывав у него дома. «Век не забыть дядю Кузьму, отца Рюрика, — продолжает подполковник Синев, — когда тот, потрясая кулаками, кричал на пьяного младшего сына: „Терпеть не могу, когда мне нагло врут! А врут все безбожно, кто беспробудно пьянствует, нигде не работая“. „А братец-то мой ведет беспорядочный образ жизни“, — нередко говорил знакомым Рюрик Кузьмич. Считая себя глубоко идейным, порядочным человеком, он правду-матку резал людям в глаза, а этого ведь никто не любит. И потому его часто оскорбляли, называли „ментовская морда“...

А однажды от гражданина, разодетого как английский лорд, он услышал такую фразу: „Хороший мент — только мертвый!“ Это было сказано в ответ на утверждение инспектора, что он никому ничего плохого не делает. Ядовитая фраза задела Рюрика Кузьмича за живое, и он разыскал этого „супермена“. Он оказался крупным горкомовским партократом...

„А киллеры-то переживают!“

Как-то не без помощи Катяшичева „раскрутили“ шайку дельцов, занимавшихся незаконной вывозкой леса. Кузьмич тормознул лесовоз, у водителя которого не оказалось никаких документов на древесину. Завели уголовное дело. Инспектору Катяшичеву за отказ от показаний предлагали большую взятку. Номер не прошел, и всю эту криминальную компанию посадили.

После „лесного дела“ Рюрику посыпались анонимные звонки с угрозами, прямо на работу: „Тебе на кладбище прогулы ставят. Ты хороший человек, но живешь долго“. Про эти угрозы многие знали. „Слушай, Кузьмич, ты не боишься за свою жизнь? Чего ты, как таможенник, проверяешь, что они везут?“ — спрашивали нередко коллеги „вредного“ инспектора. — Ну задержал там за пьянку, за нарушение правил — и все!» «А может, он бомбу везет или наркотик, оружие, — отвечал Кузьмич. — Это моя работа. Мне за это деньги платят. Не нравится — иди на кондитерскую фабрику или макаронную... А насчет врагов — так мы знали, куда шли служить».

Кстати, при всем своем «занудстве» он не был лишен чувства юмора, знал множество анекдотов. Вот его любимый. Один из двух киллеров говорит другому: «Что-то наш клиент задерживается. Уж не случилось ли чего с ним?..» Рюрик Кузьмич частенько при встрече или прощании говорил: «А киллеры-то переживают!» — и при этом заразительно смеялся.

«Получил бы квартиру — и воюй!»

«Его праведность зачастую мешала его собственному благополучию, — продолжал подполковник Синев. — Годами жил в коммуналке. Как-то ему уже собирались квартиру дать, вот-вот ордер должен был получить. И тут вдруг Рюрик Кузьмич шлет в местную газету компромат на работников горисполкома. Получение квартиры не состоялось. Многие ему тогда говорили: «Получил бы квартиру — и воюй!» Вот такой был борец за правду... «Не выдюжишь ты, Рюрик, — говорили ему коллеги, — раздавит тебя суровая действительность. Ведь все мы работаем честно, но зачем брать на себя чужую работу?»

— А как насчет взяток? — спросил я бывшего автоинспектора Синева.

— Ну в этом плане Катяшичев был кристально честен. Неподкупен. Кремень!

***

...В наше время, когда процветает коррупция, когда все мы слышим о фактах поборов на дорогах, неплохо бы помнить о таких людях, как Рюрик Катяшичев — настоящий гражданин. По городу уже давненько ходят разговоры, что следовало бы поставить нашему легендарному земляку памятник. Установить на Красноармейской площади, бывшем рабочем месте Катяшичева, и надпись сделать: «Самому честному автоинспектору России».

Леонид Лебедев, бывший школьный учитель, ныне пенсионер