В Вологде хотят установить памятник писателю и назвать его именем улицу. А в Череповце нашлось здание для мемориальной доски — ДК «Строитель»

Именно в стенах Дворца строителей в середине мая 1984 года Василий Белов провел большую встречу с череповчанами. Тысяча кресел главного зала были заполнены. Для Череповца подобная встреча с прижизненным классиком была первой и оказалась последней.

Говорили более двух часов о насущных проблемах: сельском хозяйстве, пьянстве, современном градостроительстве. Василия Белова усадили на сцене за столиком с искусственными цветами, а гости встречи задавали вопросы прямо из зала. Гвалта не наблюдалось, сигналом к тому, что человек хочет о чем-то спросить писателя, служила поднятая рука. В процессе беседы всплыла фраза о Череповце другого вологодского классика, Александра Яшина, к слову, много сделавшего для продвижения произведений молодого Белова: «Череповец — современный промышленный город, заселенный старой русской деревней».

Белов в середине 80-х годов — видный литератор, известный всем и каждому в Союзе, с громадным авторитетом, в самом писательском соку (чуть за 50 лет). Для Вологодской области он к тому времени тот самый пророк, «отец родной» и воплощение совести, каким для России дореволюционной был Лев Толстой, а для постсоветской страны станет Александр Солженицын. Василий Иванович явно понимает свое особое значение и с вопрошающими обходится по-разному: с одним шутит, с другим не желает вступать в диалог. «Я не буду отвечать на этот вопрос», — не раз за вечер произносит он. Говоря о писательстве, Белов с некоторой иронией упоминает «пятилетки» — мол, у него свой «госплан». О политике ни слова — депутатом он станет лишь пятью годами позже.

Череповчане встречают Василия Ивановича как столичную знаменитость. Вступительное слово перед началом беседы произносит заместитель председателя горисполкома Иван Поздняков (еще совсем недавно он работал заместителем губернатора Вологодской области). Далее народный театр играет фрагмент из пьесы Белова, чтец с выражением читает фрагменты из повестей, на экране показывают кадры из фильма «Целуются зори». На сцену неожиданно выходит армейский друг писателя и по памяти читает стихи сослуживца юношеских времен. Василий Иванович растроган и пускается в воспоминания даже без наводящих вопросов.

— Стихи начал писать сразу после школы. Так уж получилось, что два года я не мог никуда поступить и жил в родной деревне. Очень хотел убежать из нее и поклялся, что вернусь, и матери будет легче... Работал я в колхозе счетоводом, бухгалтерия была запущена — я запустил ее еще больше... Тогда и начал писать. В стихах подражал Маяковскому.

— Смогли бы вы написать о рабочем классе?

— Наверное, смог бы написать. Но я пока и так не выполняю свой пятилетний план...

— Что изменилось бы в вашей повести «Привычное дело», если бы она была написана не 20 лет назад, а сейчас?

— Ничего не изменилось бы.

— Как вы относитесь к современной молодежи?

— Хорошо. У каждого поколения своя специфика, свое лицо. Смущает, правда, излишняя сексуальная свобода, легкость «сближений», пьянство. Мое поколение было несколько целомудреннее. Вызывает тревогу забвение своих культурных традиций — это странное желание «балдеть» на дискотеках, эти модные представления, напоминающие худший вариант парижского варьете. Между прочим, среди современной молодежи на Западе (сужу по своим поездкам) такого безобразия давно уже нет.

— Как вы относитесь к реформе школьного образования?

— Никакая реформа не поможет, если мы будем учить детей только алгебре. В последние годы уроки литературы неуклонно сокращаются, гуманитарное образование пошло на спад. Понизился уровень грамотности: даже образованнейшие люди допускают речевые и грамматические ошибки. А это уже никуда не годится.

— В чем вы видите предназначение современной женщины?

— Я не встречал женщин, у которых бы вполне гармонично сочетались общественные и личные дела. Женщина, как правило, не успевает работать, семью вести, да еще и на собраниях выступать. Либо — либо... На Западе существует даже организация феминисток: выступают за то, чтобы не рожать детей. Тут очень много сложного, но мне кажется, что воспитание детей — это очень высокое предназначение, и передоверить его никому нельзя.

— Что нужно писать? С чего начать?

— Писать нужно, о чем душа болит и сердце просит. А если не знаешь, о чем писать, то лучше совсем не писать...

Сергей Виноградов,
Газета "Речь", 7 декабря 2012 г.