Она легко относится к тяготам быта и строго — к проявлениям бескультурья или нечестности. Любит людей, и они платят ей тем же. Она — учитель русского языка и литературы, бывший директор школы № 5 имени Е.А. Поромонова Лилия Комова.

С матрацем в руках

В декабре 1960 года семья Комовых впервые ступила на перрон череповецкого железнодорожного вокзала: начинающий учитель Лилия, инженер-электрик Геннадий и их полуторагодовалая дочка Иринка, в руках немного вещей и матрац. Вопреки обещаниям, их никто не встречал, позади была долгая утомительная дорога из Нижнего Тагила. Но не в характере Лилии Павловны паниковать или предаваться отрицательным эмоциям. И действительно — вскоре муж нашел встречающих, и молодую семью повезли в общежитие на улице Металлургов.

Глядя на дома и улицы незнакомого города, Лилия подмечала: вдоль дорог — тротуарчики, насыпные, деревянные; канавы по бокам (значит, воде есть куда стекать и можно будет летом в туфлях ходить); город небольшой, но уже заметна четкая планировка улиц — по сторонам света; на улице Металлургов — красивая, сталинская архитектура, ближе к заводу попроще, прямоугольные коробки зданий. Зато Комовых ожидала отдельная квартира — первое собственное жилье. Пока несколько месяцев ждали, пожили и на кухне мужского общежития, и в однокомнатной квартирке дома молодоженов. Но вот в апреле их дом на улице Ломоносова был сдан — и Комовы начали перевозить приобретенную за эти месяцы мебель и вещи. Просто на санках! В то время в Череповце в апреле на улицах еще лежал снег.

Расставляя посуду, создавая в квартире уют, Лилия Павловна вспоминала, как скоропалительно пришлось им уехать из Нижнего Тагила, где начиналась их семейная жизнь.

А случилось так.

Окончив вузы (она — педагогический, он — политех), Комовы попали по распределению в Нижний Тагил. Дали им комнату в трехкомнатной квартире, и все бы хорошо, но подселили больную туберкулезом бабушку. Врач-педиатр сказала: «Хотите уберечь ребенка — уезжайте немедленно!» Но куда? В стране с жильем напряженно. А тут на нижнетагильский завод, где работал Геннадий Семенович, приехали агитировать специалистов на череповецкий металлургический — и с письмом на получение квартиры. Комовы долго не думали и вскоре уже шагнули на череповецкий перрон.

«С нашими малышами водился директор школы»

В первые же дни после приезда Лилия, взяв дочку (знакомых нет, оставить не с кем), отправилась в гороно — городской отдел народного образования — устраиваться на работу.

— Но встретили неласково, — вспоминает она сейчас. — Одета я была плохонько, да еще и с малышкой, видно, доверия не внушала.

Заявили: «А у нас очередь 200 человек, нам педагоги не нужны». — «Поставьте хотя бы на очередь», — попросила Лилия. — «Пишите заявление».

— Ни диплома не спросили, ни характеристики с места работы, — до сих пор удивляется она. — Еще и посмеялись, когда спросила, как заявление писать.

Дома молодая учительница расстроенно попросила мужа: «Устрой меня на завод!»

— А он у меня не будет враз говорить, — улыбается Лилия Павловна. — Помолчал, подумал и спрашивает: «Зачем ты выкинешь пять лет из своей жизни? Не спеши, может, все еще и устроится».

Училась она действительно пять лет: четыре на словесника и еще год получала вторую специальность — историка.

Лилия мужа послушалась, и не зря: уже через неделю пришла открытка из гороно — в школе № 13 освобождалось место учителя русского языка и литературы. Согласилась не раздумывая. Спросила только, как доехать.

Когда Лилия Павловна начала рассказывать, как в течение многих лет она каждое утро добиралась до школы, как приходилось организовывать свою жизнь, я почувствовала, что мои глаза открываются все шире и шире. От изумления. И может быть, еще более от того, как спокойно звучал ее голос: так в то время жили многие. Моя мама рассказывала мне, как ни свет ни заря в 60-е годы везла меня в садик, потом спешила на другой автобус и в вечной давке ехала на работу, а там минут двадцать пешком. Мне всегда казалось это подвигом.

Но от улицы Ломоносова на Фанеру автобусов не было вообще. И вот молодая учительница ехала на трамвае до училища связи, потом пешком до 13-й школы. Дочку, если болела, брала с собой. («Все приезжие так работали, если детей не с кем было оставить. Иногда с малышами учителей водился директор школы Александр Петрович Кудрявцев»).

Второй вариант — на «шарабане» («Так назывался грузовик, может, помните?»). Он останавливался на углу улиц Ломоносова и Металлургов, и Лилия бросала в кузов свой портфель, передавала Иринку, потом забиралась на колесо и через борт. На Советском операция происходила в обратном порядке… Когда дали место в детском садике на ул. Карла Маркса, дочку приходилось привозить самой первой — только истопник приходил. А потом пешком на Фанеру — в любую погоду.

Поэтому сегодняшнюю транспортную систему в городе Лилия Павловна оценивает очень высоко и добавляет: «Немного городов, где так хорошо с транспортом».

Но вернемся в ее первые дни в Череповце. Директор, сам литератор, внимательно изучил ее характеристику, просмотрел диплом, побывал на ее уроках и сказал: «Закрепляйтесь, ищите, с кем оставлять ребенка». Дал новой учительнице сразу два класса — пятый и шестой. Поверил в нее.

И судьба тоже не подвела: Лилия Павловна встретила во дворе бабушку. Разговорились, пожилая женщина ей понравилась, и быстро договорились: Екатерина Егоровна возьмется за приемлемую плату оставаться с дочкой, пока мама на работе. Няня с первых дней звала Лилию Павловну по имени-отчеству, а ее мужа — просто Геной. «Почему так?» — допытывалась Лилия. «Ты же ученая!» — убежденно отвечала бабушка. — «Так и он ученый, инженер». — «Он инженер, а ты учительница!» — гнула свою линию Екатерина Егоровна. Так и осталось.

Няня учила с девочкой стихи, водила ее к подруге — смотрительнице музея — на выставки («А я и рада, — говорит Лилия Павловна, — дочка много двигалась, ей эти прогулки тоже нравились. Речь у Екатерины Егоровны была очень интересная, заслушаешься»).

Из Череповца в Кириллов пешком

Разговаривать с талантливым педагогом для меня всегда наслаждение. Красивая речь, спокойная мудрость, умные внимательные глаза. И доброта, ощущаемая в каждом слове, взгляде, жесте. Очень интересно слушать, как такой учитель рассказывает о своих учениках — прилежных и шаловливых, разных, но всегда любимых.

— Я понятия не имела, что такое плохая дисциплина, — говорит Лилия Павловна. — Если что — я прямо говорила, что не так. Если же сгоряча ошиблась, приходила и перед всем классом извинялась сразу же.

А ситуации случались разные. Заходит однажды молодая учительница в класс, а ребята хихикают и смотрят куда-то под парту. Глянула — и поняла: под партой устроился известный сорванец. Что делать?

— Я подошла к парте, перевернула указку толстым концом вниз и как ни в чем не бывало начала урок. А парты помните, какие были? Внизу еще и подставка для ног, парню там тесно, он попробовал вылезть, я его легонько по пятке указкой. Он сидел-сидел и взвыл: «Мне же тут неудобно сидеть!» Я наклонилась и спрашиваю: «А кто тебя туда посадил?» Класс взорвался смехом, а мальчишке пришлось так и сидеть под партой до конца урока.

— Мы с ребятами интересно жили, — говорит Лилия Павловна. — Ходили в походы из Череповца в Кириллов пешком.

— А с ночевками как договаривались?

— Да никак. Шли через деревни, просились на ночлег в школу. Школ тогда везде много было, директора не отказывали. А ребята как узнаются в таких походах! — восклицает учительница. — Один костровой великолепный, другая готовит прекрасно…

В зимнюю пору они ставили много спектаклей: оказалось, у молодой учительницы есть и такой опыт.
— Я выросла в необыкновенной школе, — убеждена Лилия Комова.

«Вот она, профориентация!»

В маленький шахтерский городок Киселевск Кемеровской области ссылали многих «неблагонадежных». Ссыльные работали и в школе — и это были самые толковые, самые любимые, по утверждению Лилии Павловны, учителя с очень непростой судьбой.

— У нас пела вся школа! — рассказывает моя собеседница. — Уроки пения, занятия хоров вела Нелли Робертовна Руф, по национальности немка, очень интеллигентная женщина. Окончила институт иностранных языков и консерваторию по классу фортепиано.

В 1937 году посадили ее мужа, директора педучилища. А когда началась война, ее, как и многих немцев, выселили в Казахстан, а сына — в Кемеровскую область. Документы у нее сгорели, и она стала работать уборщицей в аптеке. Однажды заведующая попросила ее вымыть полы у себя дома, а там стояло пианино — и Нелли Робертовна не удержалась, открыла крышку и начала играть… Заведующая была потрясена ее талантом и помогла устроиться в школу. Новые друзья разыскали ее сына — оказалось, он жил в нашем городке, и Нелли Робертовна приехала в Киселевск. Работала в нашей школе, преподавала не только пение, но и немецкий язык — да так, что через много лет, попав в Швейцарию, я смогла разговаривать на бытовые темы по-немецки.

В комнате у нее были пианино, кровать и стол. Когда она болела, мы прибегали чуть ли не всем классом — и как-то размещались в крохотной комнатке. Она играла нам «Лунную сонату» Бетховена, что-нибудь рассказывала, и о себе тоже.

С десятиклассницами (а в то время школы были мужскими и женскими) Нелли Руф поставила «Русалку» Даргомыжского. Все ведущие партии исполняли девочки. Кроме арии Мельника (бас) — ее говорили.

— Почему нельзя было пригласить в спектакль мальчиков из соседней школы? — удивляюсь я.

— Мы же с ними соревновались! Даже декорации сами изготавливали — девочки владели пилой, топором, молотком… Все умели.

Еще одной любимой учительницей была Нина Николаевна Улащик — словесник. Великолепно знала литературу, устраивала диспуты в классе. Стенгазету выпускали — на 15 ватманских листах! И тоже ставили спектакли, например «Снегурочку» Островского.

— Из 35 девочек нашего класса 23 стали учителями — вот она, профориентация! — говорит Лилия Павловна. — И как учителя возились с нами, так и мы постоянно занимались с нашими учениками.

Каждую субботу Лилия Комова оставалась с ребятами в школе — порепетировать спектакль, помочь с уроками, просто выслушать и поговорить о жизни. С дочкой в это время был дома муж. А когда в 17-й школе организовала Пушкинский клуб, на I Всесоюзном пушкинском празднике школьников ее ученица Наташа Кириллова заняла первое место: лучше всех знала творчество поэта. И вновь — где они только не побывали! Сколько произведений Пушкина изучили вместе…

«Ваше письмо читала вся рота»

По программе русского языка в средних классах есть урок: научить детей правильно писать адрес. Но что значит — учить писать адрес? Это ведь скучно! И Лилия Павловна предложила: «Напишите мне письма! О том, что волнует, что вам интересно. А я каждому отвечу».

Шестиклассники взялись за дело с энтузиазмом. Старательным почерком писали о своих увлечениях, семье, домашних животных. И все получили ответы.

Когда ребята окончили школу, они не расстались с учительницей. По-прежнему шли к ней со своими трудностями и радостями, приводили показать женихов и невест, потом детей, а теперь уже внуков. Случались горькие события: девушка не дождалась парня из армии, он узнал — и написал отчаянное письмо своей учительнице. «Милый Слава!» — начала она свой ответ, где ласково утешала паренька. Вскоре пришла новая весточка. «Ваше письмо читала вся рота — и все удивлялись: неужели это учительница пишет? Не мама?» — рассказывал Слава.

Работала Лилия Комова и методистом, и директором школы. Больше двух лет довелось жить в Индии, куда мужа направили на строительство металлургического завода в Бхилаи. Но любимым делом так и осталась работа с детьми — ее удивительными, непредсказуемыми учениками, которые так нуждаются в любви и внимании.

Ирина Ромина,
Газета "Речь", 25 января 2017 г.